Звягинцев Василий - Одисей Покидает Итаку



Василий ЗВЯГИНЦЕВ
ОДИССЕЙ ПОКИДАЕТ ИТАКУ
И буду писать историю людей более свободных,
чем государственные люди, историю людей, живущих в
самых выгодных условиях жизни для борьбы и выбора
между добром и злом, людей, изведавших все стороны
человеческих мыслей, чувств и желаний, людей,
таких же, как мы, могущих выбирать между рабством
и свободой, между образованием и невежеством,
между славой и неизвестностью, между властью и
ничтожеством, между любовью и ненавистью, людей
свободных от бедности, от невежества и
независимых.
Л. Н. Толстой
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. КРИТЕРИИ ОТБОРА
Заснула она поздно, почти под утро и, ощутив сквозь сомкнутые веки,
что в комнате уже светло, успела с досадой подумать, что не стоило
поддаваться на Димкины уговоры и ехать с ним на Ленинские горы,
возвращаться с них ночью пешком да еще и долго стоять в подъезде. Мало ли
что он завтра уезжает... Сегодня тоже будет день. А вот на экзамен теперь
придется идти не выспавшись.
И открыла через силу глаза.
В комнате было сумрачно, и за окном шел дождь. Сначала она увидела
только это, и лишь через секунду поняла, что не лежит в постели, а
совершенно одетая стоит у окна, и за окном не знакомый с детства проспект
с гудящим многорядным потоком машин и бело-зеленым зданием Рижского
вокзала вдали, а какой-то сад или парк, на первом плане густые мокрые
кусты и мокрая трава, а дальше, за серой пеленой дождя, виднеются высокие
массивные глухие стены.
Так тоже бывало - думаешь, что проснулась, а на самом деле сон
продолжается. И тут же она окончательно и очень ясно поняла, что никакой
это не сон, а самая настоящая, хоть и странная, реальность.
Захотела испугаться и не смогла этого сделать. Было только недоумение
и словно бы оглушенность от необъяснимого перехода в совсем другую жизнь.
Обернувшись, она увидела, что находится в большой и почти пустой
комнате. На золотистом, с длинным ворсом ковре стоял низкий журнальный
столик, возле него - два глубоких кресла. И все.
Нет, она ошиблась. Всю противоположную стену занимал тускло
отсвечивающий, почти незаметный на фоне обоев экран. Как у телевизора,
только во много раз больше.
Еще не зная зачем, она решила подойти, взглянуть на него поближе.
Идти было неудобно, в теле ощущались скованность и слабость, словно
после долгой болезни. И еще - мешали очень высокие каблуки. Она таких
раньше никогда не носила.
Экран вдруг засветился, и с каждым шагом свечение становилось ярче, а
когда она подошла вплотную, поверхность стекла исчезла, растворилась, и в
образовавшемся проеме она увидела другую комнату - роскошно, в
эклектическом стиле конца прошлого века меблированный кабинет.
В стилях она, будущий архитектор, разбиралась хорошо, и не могла не
восхититься сложностью и тщательностью отделки стен и потолка,
тяжеловесной изящностью мебели.
Иллюзия была полной, и только коснувшись рукой холодного стекла, она
убедилась, что перед ней все же изображение.
А там, в кабинете, заполненном сумеречным тоскливым светом, за
массивным письменным столом на резных львиных лапах, в черном кожаном
кресле сидел человек и читал толстую книгу. Лампа под зеленым абажуром
освещала часть стола - с блестящим кофейником, граненой хрустальной
пепельницей, над которой поднималась вверх тонкая и неподвижная струйка
дыма, и лежащим чуть сбоку большим черным револьвером.
Поза человека, наклон головы, подсвеченный лампой профиль показались
ей знакомыми, и тут же она узнала его. Конечно, это Дмитрий, он же -
мичман Дим, как она зв



Содержание раздела