Заседа Игорь - Бой За Рингом



Игорь ЗАСЕДА
БОЙ ЗА РИНГОМ
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗАПАДНЯ
Кто не продал России
Ради собственной славы,
Знает, трудно быть сильным,
Знает, просто быть слабым...
Знаем: трудно жить крупно,
Проще - жить осторожно;
Добрым - сложно и трудно
И недобрым - несложно...
Н.Панченко
1
Стройная рекламно-прекрасная стюардесса, точно манекенщица из
парижского дома моделей Нины Риччи (впрочем, может, она и впрямь там
служила, прежде чем попасть в этот огромный, что твой ангар, "Боинг-747"
компании "Эр-Франс"?), не прошла - проплыла по длиннющему проходу между
рядами кресел, улыбнулась всем вместе и каждому персонально и одними
глазами дала понять, что самое время прищелкнуть ремни и отставить в
сторону посторонние разговоры. Тут и динамик возвестил, что через
несколько минут мы приземлимся в монреальском аэропорту "Мирабель".
Только позже, вновь и вновь припоминая мельчайшие детали,
предшествовавшие событиям, что развернулись в аэропорту, - в том неуютном,
мрачноватом зале, который запомнился мне еще с Олимпиады 1976 года, - я
как бы остановил время и рассмотрел стюардессу у кресла, где сидел Виктор
Добротвор. Нет, ни словом, ни жестом она не выделила его из числа других
пассажиров, но что-то насторожило меня и стукнуло в сердце - легонько, но
многозначительно, как стучат в окошко, за которым тебя с нетерпением ждут.
Не случись дальнейшего, никогда не возвратила бы память ее взгляда,
перехваченного мной случайно, ненароком, кажется, даже вогнавшего меня в
краску - словно подглядел чужую тайну...
Нет, стюардесса - это чудо современной косметики и моды - не случайно
задержалась возле Виктора, я готов дать голову на отсечение - она замерла,
чтобы убедиться, что он на месте, там, где ему положено быть, и никакая
сила не унесет его отсюда.
На славном девичьем личике, притуманенном акварельными тонами
макияжа, промелькнул страх не страх, но какое-то опасение, и губы, четко
очерченные вишневого цвета помадой, дрогнули, будто девушка порывалась
сказать Виктору что-то крайне важное, да не решилась. Она отшатнулась от
него, сама испугавшись собственного непроизвольного порыва, и я, помнится,
подумал тогда с ласковой грустинкой, что Виктор неизменно притягивал
внимание женщин не одним лишь своим внешним видом: его открытое,
мужественное лицо было вызывающе, дерзко красивым, и даже его римский нос
не был сломан, как у большинства боксеров, полжизни выступающих на ринге,
а черные татарские глаза блистали, как у кошки, кажется, даже в темноте;
он всегда бывал подчеркнуто изысканно одет - костюмы и пальто неизменно
шил у старого таллинского портного, к нему он наезжал ежегодно и даже
специально, если не случалось там сборов или соревнований.
Но не этим был славен Виктор Добротвор.
Встречают по одежке, провожают - по уму...
Его встречали по уму. Я терялся в догадках, когда видел Виктора на
ринге, бился над неразрешимой проблемой. Налитое неистовой силой тело,
длинные руки с буграми стреляющих мышц, ноги, что умели намертво
прирастать к полу, когда он встречал соперника лицом к лицу, вдруг
становились легкими и послушными, будто у солиста балета, когда он затевал
свою знаменитую игру в кошки-мышки. Как, каким образом у этого
боксера-полутяжеловеса соединялись, не конфликтуя, такие диаметрально
противоположные качества: мощь и неукротимость гладиатора и утонченность
интеллигента в седьмом колене?
Я, не удержавшись, лишь однажды спросил его об этом. Спросил и тут же
пожалел, потому что уловил в собственных словах нечто о



Содержание раздела